Стра-а-ашные истории ;)

[Leka-splushka]

Четыре страшилки

Автор: Leka-splushka
Бета/Гамма: Кот Сказочник, Танцующая с Призраками, Smaragd
Пейринг/главные герои: Чарли Уизли, Хепзиба Смит, Ликорис Блэк, Линфред Копуша, семья МакТавиш и другие
Рейтинг: R или G - зависит от крепости нервов )))
Жанр: байка-страшилка
Тип: джен
Размер: мини
Статус: закончен
Дисклеймер: Все права у автора канона.
Аннотация: классическая Хэллоуинская страшилка. В темном-темном Лондоне есть темный-темный дом, в котором темный-темный Лорд убил старушку-процентщицу.
Предупреждения: без Хэппи Энда
Написано к фесту на СФ. Но не все тексты я там выкладывала ))) Застеснялась

@темы: Гарри Поттер, фанфики

Comments

[Leka-splushka]

История первая.
Гостья

[Leka-splushka]

Румыния, наши дни

Вокруг костра сидели туристы. Мужчины и женщины в яркой одежде, теплых куртках и крепких ботинках, идеально приспособленных для пеших походов по гористой местности. По округе далеко разносился запах шашлыка, в простых кружках плескалось вино, а у кого покрепче — и ракия, все шутили и смеялись. От прочих путешественников на привале группу отличало только отсутствие громоздких рюкзаков. И не мудрено: все присутствующие были магами. И пусть хохотушка Энн родилась в семье маглов, да и после школы вернулась в неволшебный мир и устроилась дизайнером, но уж трансфигурацию она знала отлично и за пять минут могла создать хоть палатку на двоих, хоть уютный пряничный домик. Только откусывать от такого домика не рекомендовалось, а то законы Гампа, знаете ли…
Дело было в ночь на первое ноября. Ребята из румынского драконария обмывали крылья: их питомец на прошлой неделе смог взлететь и сделать круг над горами. А ведь мастера УЗМС говорили, что шансов нет.
Всем было хорошо, тепло и весело. Хотелось пошалить.
— Давайте рассказывать байки у костра! — встрепенулась Энн. — Чарли, расскажи что-нибудь, будь дракончиком!
— Я? — Чарли Уизли лихорадочно вспоминал хоть что-то страшное, но такое, чтобы потом не захотелось напиться в хлам и не думалось о Фреде и Джордже. Точнее, только о… Красавица нахмурилась. — Хорошо, слушай. Эта история случилась в семействе Блэк, и мне её рассказала под большим секретом внучка чудом выжившего участника событий… — Чарли мрачно усмехнулся, вспоминая бабулю Уизли.

***

Лондон, Гриммо 12, 1853 год

Блэк — старое семейство. Чтобы выжить в нем, нужно знать Правила.
Не распахивать на ночь окно, не сметать соль от порога, не стирать начертанных мелом рун и никогда, ни при каких обстоятельствах не вспоминать родича-нежить по имени.

В старом доме на Гриммо всегда было шумно и многолюдно. Дед Ликорис с женой, его сын Сигнус, у которого тоже была семья, да еще постоянно гостил кто-то из дедовых родственников, это уж не считая Арктуруса и Месапинойи с семействами*…
В роду, благословленном детьми, не может быть тихо и уныло. Даже в век, когда наследников считают всего лишь карликовыми взрослыми, достойными сурового наказания за любые шалости. Самой интересной комнатой в доме малышня единогласно признала большую пустую залу со стенами, затянутыми гобеленовой тканью — Фамильное древо Блэков, сменившее дубовую резную панель Черных князей Валахии**. Сириус родился в Англии, его папа — тоже, они привыкли к английской речи, и мальчику сложно было выговаривать валашские названия, хоть дед всегда злится. Теперь, когда появилась новая комната, гораздо проще — можно читать только родные и привычные имена. Сириус присел на корточки, тонкий пальчик уперся в основание гобелена:
— Дедушка Ликорис, первый Блэк. Потому что «негром» нынче зваться в Англии не-пред-ста-ви-тель-но, вот.
— А это бабушка? Бабушка, да, Силиус? — четырехлетняя Исла хвостиком ходила за старшим братом. Найджелус был очень вредным, пихался, дразнился и вообще — вел себя, как маленький. Хорошо, что есть старший брат, который защитит. — А это бабушка-тётя Фиби, — радостно угадала портрет малышка.
— Верно, — солидно кивнул наследник рода Блэк.
— А это?
— А это читать нельзя, пойдем-ка отсюда.
— Я знаю буквы! Я совсем-совсем большая! Эйч да Ай - Хе. Да эс — Хес…
Сириус бегом вернулся от двери и ладонью заткнул сестренке рот.
— Тихо! — шикнул мальчик. — Это имя нельзя читать вслух. Дед прошлый раз излупил меня тростью за нарушение Правила.
— Плавила?
— Нельзя стирать меловые закорючки… и пририсовывать к ним ничего нельзя. Нельзя лизать соль у порога. Нельзя читать имена, если нет портрета… — с каждым «нельзя» Сириус потирал ухо. Любой взрослый первым делом хватал за него. А потом — порка. Но порка — это нормально. Дед даже отца выпорол как-то. А вот за ухо таскают только малышню. И, к сожалению, не только из-за нарушенных правил, но и поймав на всяких мелочах, вроде кражи варенья из старого буфета.
— Холошо, Силиус, я больше не буду.

И Исла сдержала слово. Она была послушной девочкой. Но рос в семье и бунтарь, не признающий правил — Найджелус.
Финеасу Найджелусу Блэку исполнилось шесть лет. И его на этой неделе хорошенько выдрали розгами. Мальчик подслушивал разговор Ислы и Сириуса о Правилах и кривился:
— Да кому они вообще нужны?! Глупые придумки! А я лизал сосульку, и у меня не замерзли мозги! Не замерзли, не замерзли! И прочитаю! Хестер! Хестер-Хестер-Хестер! А ну, кыш отсюда! — шикнул он на появившегося домовика.

Ничего не изменилось. Не замигал свет, не пронесся порыв холодного ветра, не завыл старый круп бабушки Мадженты. Даже новенькие часы с боем не завели мрачный отсчет. Просто потому, что было без десяти три пополудни — совершенно невнятное время. Мальчик фыркнул и побежал в детскую — дразнить Ислу.
Ночью все было спокойно. Дом мирно спал. Найджелус, с некоторым беспокойством ожидавший наступления темноты, фыркнул, задул свечу и уснул, укрывшись тонким одеялом.

Ему снилась вода. Много соленой воды. За спиной — Валахия. А впереди - то, к чему влечет Зов и Жажда. Надо вперед. Надо на корабль. В трюме темно и крысы. Надо в порт…

Проснулся Найджелус полностью разбитым. Мама сперва хмурилась, а к вечеру напоила бодроперцовым, от которого из ушей шел пар. Противная Исла хихикала в ладошку, а вредный братец не позволял ее поколотить. Тоже мне — гриффиндорец!
Дразнилка попала в цель, явно задев за живое брата, которому через три года в Хогвартс. Так что ещё два дня Сириус слышал в спину «гриффиндорец» и получал красно-золотые открыточки с дразнилками.
А во снах Найджелуса покачивало на волнах. Вокруг громоздились силуэты тюков и бочек. Подлые крысы сбежали в порту, а по палубе ходили живые. Но их трогать было нельзя: cам по себе корабль не поплывет в Англию — это было абсолютно ясно. И только это удерживало ночью в трюме.

Через неделю после того, как корабль, снившийся Найджелусу, пришел в порт, в дверь дома на Гриммо постучали. Постучали решительно и радостно, как человек, которого ждут и который даже не предполагает, что его могут не пустить внутрь.
Дети мигом оставили игры на ковре и кинулись на лестницу. Там, через перила можно будет подсмотреть, кто пришел, и в то же время не попасться в пижамах на глаза взрослым. Поступить как воспитанные мальчики и девочки, проигнорировав визитера, ребята не могли: ночной визит — событие из ряда вон выходящее в семье Блэк. Дедушка как-то авроров отказался впустить потому, что солнце уже скрылось за горизонтом.
На пороге стояла девочка-подросток, чуть постарше Сириуса. Черные волосы, скромное платье, разве что кожа слишком уж бледная.
— Дитя? — удивилась Элла Блэк, распахивая дверь. — К кому ты?
— К Ликорису. Могу я войти? — скромно спросила гостья, убирая руки под передничек.
Элла подвинулась в сторону и только было собралась ответить согласием, как на нее наложили силенцио, гостью отбросило от двери мощнейшее отталкивающее, а дед страшно закричал:
— НЕТ!!!
В доме забегали, засуетились.
— Адеско файр! Ее надо сжечь адеско! — кричал Сигнус.
— Ты спалишь Лондон, — кривилась его сестра.
Ликорис молчал, напряженно вглядываясь в темноту ночи. Когда маги все же решились использовать опасное заклинание, площадка перед домом была пуста.
— Это невозможно! — ахнула Элла, обретая возможность говорить. — Ей должно было все кости переломать!
— Она — неживое, — мрачно ответил хозяин дома и снова надолго замолчал.

До утра в доме не гас свет. Маги обходили все комнаты, проверяя защитные руны и добавляя новые. Ликорис лично укреплял входную дверь. Детей заперли в подвале, за дверью обитой серебряными пластинами. Домовик отказывался отвечать на вопросы. А еще не хотел принести Элладоре ее игрушечного единорога, потому что «хозяин запретил отлучаться даже на миг». И дети не спали долго-долго. А когда, казалось, они только сомкнули глаза, пришлось вставать, потому что дедушка желал их видеть.
Глава рода Блэк ждал внуков в комнате с резными панелями. Валашские корни семьи. И последний ярус — тот же, с которого начинается дерево в комнате с гобеленом.
Дед строго взглянул на притихших детей, провел кончиками пальцев по резьбе:
— Все помнят Правила?
— Да, сэр, — ответил нестройный хор.
— Отныне наказание за их нарушение — смерть. Сириус, как старший, отвечаешь за брата. Если он откажется тебя слушать — запрешь в той комнате, где вы ночевали, и сообщишь эльфу, чтобы тот кормил наказанного и очищал горшок. Исла, за тобой присмотрит бабушка. Элладора переходит на попечение Эллы. Вы меня поняли?
— Да, сэр, — дети были ошеломлены.
— Положение серьезное. Дому грозит опасность. Я надеюсь на вашу разумность.
— Да, сэр. Мы не подведем! — вышел вперед Сириус, после чего дети получили разрешение удалиться. Девочек сразу же увели. Мальчишки остались одни в коридоре. Новенький, просторный и светлый дом Блэков вдруг показался Сириусу мрачным, почти пугающим.
— И не думай задирать нос! — буркнул Найджел и поплелся к себе. Через полчаса к ним явится учитель латыни, а одно упражнение все еще было недописано.

[Leka-splushka]

Проснулся Найджел от стука в окно. Спросонья ему показалось, что это сова (комната мальчика располагалась на третьем этаже), но отдернув штору он еле сдержал испуганный крик: на карнизе сидела вчерашняя девочка. Глаза у нее были очень грустные.
— Привет, — сказала она, и ее слова заскакали в голове, как эхо в колодце. Это было странно: окно закрыто наглухо и слышать девочку Найджел по идее вообще не мог.
— Привет! — махнул он рукой. — Ты кто?
— Хестер, — послышалось в ответ, и Найджел испуганно задернул штору. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Снаружи послышалось копошение, потом смешок. — Не бойся. Я совсем не желаю тебе зла.

В окно снова постучали. Найджел подошел к шторе, но так и не решился ее отдернуть.
Днем мальчик подошел к матери с просьбой рассказать… ну, о той девочке, которую дедушка…
Остался без сладкого, да еще пострадало ухо и чувство собственного достоинства: выслушивать поучения от этого задаваки Сириуса было просто невыносимо! Подумаешь, два года разницы! Зато у Найджелуса уже был выброс магии, а у Сириуса - нет.

Как только на улице стемнело, в окно постучали. Штору Найджел распахнул еще вечером, чтобы было не так страшно отдергивать ее, когда придет Хестер. В том, что она придет, мальчик почему-то не сомневался.
— Привет! — сказала девочка, устраиваясь на карнизе. — Как дела?
— Привет. А меня наказали из-за тебя. Спросил только! — обида на взрослых кипела в крови. — Кто ты и почему пришла?
Девочка хихикнула и покачала головой:
— Почти не о чем рассказывать, — она пожала плечиками и провела пальцем по стеклу, оставляя ногтем тонкую бороздку. — Мы с Эдом играли в оранжерее. Мне было десять, ему одиннадцать. Нам нельзя было туда ходить, а Эд смог открыть дверь. Я почувствовала укол, но не придала этому значения, как оказалось - зря. Это была редкая и ядовитая травка. Я умерла. А Эд меня оживил. Он постоянно читал, мой братишка, а самые темные ритуалы — самые легкие. И я вернулась. Но Эда выжгли из рода Раду Негру, а меня не пускают домой. Родители уехали, братья и сестры спрятались, я совсем одна, мне холодно, — у девочки задрожали губы, она подняла на Найджела глаза, полные тоски. — Мне так холодно, Финеас. Помоги мне.
— Как? Дед обещал меня убить, если я сотру руну или открою окно! Он знаешь какой? Я и так… — тут мальчик вспомнил, что никому не признавался в том, что это он прочитал имя Хестер на гобелене, и осекся.
— Позвал меня? Я знаю и благодарю тебя. Мне было так пусто, так одиноко, — девочка отвернулась и ее плечи вздрогнули, как если бы она плакала. Найджел ухватился за ручку окна, потянул… и тут же сработала сигнализация. За окном мелькнуло, Хестер исчезла, мальчик прыгнул в кровать и укрылся одеялом. Снаружи послышались крики, заметались лучи заклинаний. Но допросить Найджела взрослые не догадались.

Зато неладное заподозрил Сириус:
— Найджел, это в твоей комнате вчера выло?
— Нет.
— Как же «нет», когда «да»?
— Отстань!
— Знаешь что? Инфри! Хозяин Найджел сегодня ночует в подвале.
— Нет! — только и успел вскрикнуть тот, как очутился в запертой комнате. На прикроватной тумбочке стоял ужин, рядом с кроватью эльф не забыл поставить ночной горшок, прикрытый расписной крышкой. И оставалось только злиться и дрожать от страха, что этой ночью Сириус поговорит с девочкой, а утром обо всем доложит деду. — Только бы она не пришла! Только бы она сегодня не смогла! — зажмурив глаза, твердил Найджел немеющими губами.

Утром сверху послышался вой.
«Как же громко надо кричать, чтобы я услышал?» — подумал мальчик, спросонок не понимая, что он делает в подвале.
Через десять минут домовый эльф переправил его в кабинет отца.

— Живой, — выдохнул Сигнус, крепко обнимая сына. Мальчик только в растерянности отставил подальше надкусанную куриную ногу, оставшуюся от вчерашнего ужина на сегодняшний завтрак:
— Папа?
— Сириус! Сынок! — раздался визг из коридора. После нескольких секунд размышления Найджелус понял, что кричала мама. Вот только он никогда не слышал в ее голосе такого отчаяния.
— Папа, что происходит? Что с мамой? Что сделал Сириус?
— Твой брат мертв, сынок, — отец с трудом сглотнул и явно заставил себя разжать руки и отпустить сына. — И я… сперва… очень… очень испугался за тебя. К твоей комнате пришло умертвие. Я не знаю, — голос отца сорвался. — Я не знаю, как и почему, но твой брат… он высунул руку в окно. Правила! Мы же говорили вам про Правила!
— Его убил дедушка? — обмер от страха Найджелус.
— Что? Что ты такое говоришь? Твой дед никогда бы не причинил вреда тебе или… или твоему брату! Никому из родных! Умертвие, сын…
— Пирог с ветчиной! Этот дурень высунул в форточку пирог с ветчиной! — вбежал в комнату дядя Арктурус. — В форточку! Потому и не сработала сигналка. Он не открывал окно! Твой парень всегда умел обходить правила, если ему это было зачем-то нужно. Настоящий слизеринец. Мои соболезнования, Сигнус. Идем, надо найти её лёжку.
— Инфри! Наследника рода Блэк — в подвал.

И Найджел вновь оказался в запертой комнате.

***

— Я голодна, — сказала девочка с грустными глазами.

И Сириус погиб.

Он лежал на бархатных подушечках такой спокойный. Найджелу было жутко стоять рядом, словно брат сейчас повернет голову и улыбнется, но он все равно стоял, смотрел на покрывало и всё ждал, когда же грудь шелохнется от дыхания. Этот знакомый облик, но бездыханный и неподвижный, был куда страшнее грустной девочки, которая улыбается, не разжимая губ.
Маленький гробик опустили в землю, могильный холм забросали солью и засыпали цветами. Немому плакальщику с белой повязкой — вестнику детских похорон, что целый день стоял на площади с жезлом, выдали магловских денег.

Ночью зареванному Найджелу снова приснился сон: Хестер сделала веничек из роз и аккуратно сметала соль с могилы. Потом посмотрела прямо в глаза Найджелу и улыбнулась. А рядом с ней стоял Сириус в белоснежном костюмчике, слегка запачканном землей.

Утром Найджел отправился к деду.

— Это сделал я. Это я прочитал ее имя.

Он ждал, что его убьют, надерут уши, отругают и всыпят розог. Но дед только прикрыл глаза рукой, второй махнув, отсылая прочь. По пергаменту глухо стукнула слезинка.
Взрослые суматошно передвигались по дому, снова и снова проверяя руны, соль, запоры.

Элла Блэк ходила сама не своя. Она выпила столько успокоительных зелий, что доктор запретил давать еще хоть что-то, и все боялись того, что она может сделать в истерике, когда закончится действие последнего эликсира.

Ночью в дверь снова постучали. И снова Элла оказалась рядом. Выхватив палочку, женщина распахнула дверь, чтобы испепелить тварь, убившую сына. Она не сомневалась, что сможет наколдовать адеско файр, и ей было безразлично — удастся ли удержать заклинание…, но на пороге стоял Сириус.

— Мамочка? Мамочка, мне холодно…
— Сириус? Сынок! — забыв обо всем женщина кинулась за порог. Из темноты возникла Хестер. Послышался тихий смешок, а затем женский крик, полный боли.
— Элли, в сторону! — закричал Сигнус, выпуская череду заклинаний по контуру жены в тщетной надежде, что нежить высунется.
— Не в сына, — захлебываясь кровью прохрипела женщина, загораживая собой умертвие.

Сигнус застыл в нерешительности. Ликорис грязно выругался и оттолкнул его. С волшебной палочки сорвалась плеть огня, в пламени словно бы мелькнули звериные лица, Элла завизжала. Сигнус метнулся к жене, но было поздно — когда пламя опало, на площади Гримо лежало два тела.

— Ушла, — с досады сплюнул Ликорис. — В дом! Только разборок с маглами нам сейчас недостаёт.

Тела занесли в дом. С утра мать и сына решили закопали в одну могилу. Попасть в Азкабан за убийство невестки глава рода не хотел. Никто не станет слушать, что она уже была мертва.

В глубине дома послышался глухой шум.

[Leka-splushka]

— Дети, — помертвевшими губами выговорил Сигнус. Ликорис снова грязно выругался. Не стоило звать в дом, не уточняя, кого зовешь.

Хестер оказалась в комнате с резным древом рода. Обводила пальчиком черепушку над своим именем. Мужчины атаковали, не отвлекаясь на беседы, но нежить увернулась. Угол панели, зачарованный от огня, воды и древоточцев, вспыхнул, не в силах противостоять разрушительной магии адеско файр.
Нежить рвалась вперед. Правый бок вырван бомбардой (к сожалению, удар пришелся по касательной), одежда тлела, волосы оледенели от темного заклинания, использованного Сигнусом. Почувствовав, что проигрывает, Хестер развернулась и выпрыгнула в окно, вываливаясь на улицу вместе с рамой. Мужчины бросились к лестнице. Левитировать себя следом было бы слишком опасно, а аппарировать — невозможно. Сколько раз потом Сигнус благословлял своего младшего брата — Арктуруса, что тот поставил неотменяемый антиаппарационный щит! Когда мужчины спустились в прихожую, они услышали из подвала крики и неясный шум.
Тело Элли валялось на полу, раскинув руки. Сириуса, которого она сжимала в последнем объятии, рядом не было.

Нежить знала все то, что знал и Сириус, но не имела причин жалеть сестер и брата. Очнувшись в доме, оставалось только дождаться, когда в комнате никого не будет и спуститься в подвал. Был шанс, что дверь открыта, тогда можно было бы войти внутрь и немного подождать. В том, что именно сюда эвакуируют детей, когда нападет Хестер, умертвие не сомневалось. Но дверь оказалась закрыта, и запертый там Найджел не смог бы ее открыть, даже если захотел.

А он и не хотел. Все твердил: «Ты умер, ты умер!» и стучал зубами.

Немного подумав, Сириус принес длинный подсвечник, отодвинул с его помощью серебряную щеколду и толкнул дверь.

Найджел вскрикнул и попытался толкнуть со своей стороны. Но силы шестилетки и умертвия были несопоставимы. Сириус просто шагал вперед, надавливая на подсвечник и даже ощущая что-то вроде радости… или предвкушения? .. как вдруг раздался хлопок, в комнату переместился домовой эльф с Элладорой, а дверь захлопнулась, серебряной пластинкой сжигая проклятую плоть до кости.
Сириус только усмехнулся. Эльфы не способны долго переносить эманации тьмы. Нужно только немного времени и упорства. Подсвечник ударил о дверь: нежить решила, что для начала было бы неплохо сбить серебряные пластины.

***

Румыния, наши дни

— Сигнус ударил в спину и держал заклинание, пока от тела сына не остался лишь пепел. Дом закрыли фиделиусом, Хестер ушла из Лондона и следы ее затерялись, хоть Арктурус поклялся не жениться и не заводить детей, пока не убьет тварь. Так и умер бездетным. Элладора прониклась подвигом эльфа, который, по сути, спас им жизнь, и не расставалась с ним до самой смерти. И даже когда бедолага стал совсем дряхлым, неспособным подать поднос с чаем, не отпускала от себя. А когда Инфри умер, приказала отрубить ему голову и повесить над лестницей, чтобы домовик по-прежнему был рядом, — завершил свою историю Уизли. Закричала ночная птица, Энни взвизгнула, подпрыгнув на месте. Чарли усмехнулся и потянулся за кружкой.
— Так вот что ты здесь делаешь? Охотишься на Хестер? И как, нашел? — хмыкнул сосед Чарли, наливая себе ракии.
— А то. Еще в конце девяностых. Но достать не смог. Ушла.
— Брешешь ты все! Знаешь что? Я отправляюсь домой! — и Энн аппарировала.
— Вообще-то, и мне пора, — допив ракию, сообщил еще один драконолог.

Через пять минут на площадке не осталось ни людей, ни даже признаков костра и шашлыков.
Только вопила ночная птица, да улыбалась, сидя на краю скалы, Хестер Раду Негру.

[Leka-splushka]

*для тех, кому интересно, но лениво сверяться с викией:
Ликорис+Маджента=Сигнус, Арктурус, Месапиноя
Ликорис 1808-1872 - первый из Древнейшего и Благороднейшего, согласно гобелену.
У него был брат - Эдуардус Лемитт Блэк - выжженый с гобелена; и сестры: Алексия и Фиби (старые девы), а так же сестра Хестер, на гобелене обозначенная тем же значком, что и Регулус (черепушка). В викии полагают, что это значок умерших насильственной смертью, я же считаю, что это может обозначать инфернала или иное умертвие, поскольку Рег стал инферналом в озере. Мне кажется, что Регулус не может быть единственным из всего семейства, умершим насильственной смертью.
Сигнус+Элла, в девичестве Макс = Финеас Найджелус (сговорен с Урсулой Флинт), Исла, в замужестве Хитченс, выжжена за брак с маглом, Элладора - с нее пошел обычай отрубать престарелым эльфам головы, Сириус I - умер в 1853 в возрасте 8 лет.
**Раду Негру (Radu Negru) или Негру Водэ (Negru Vodă — легендарный основатель Валашского княжества, якобы правивший в городе Куртя-де-Арджеш в конце XIII века. Его имя переводится с румынского как «чёрный воевода».

[Силвер Энжел]

Ой-ой-ой. Жутики какие вы выдумываете.
Но вообще-то все верно, почему нельзя было детям рассказать, чем опасна "эта девочка", зачем сразу ухи крутить?

[Leka-splushka]

Силвер Энжел, менталитет-с. Найджел вообще пошел против правил, посмев задавать вопросы старшим. Должен был кивать головой и говорить "да, сэр". Англия тех лет - она такая
Дикари

Будут и еще жутики, как только я к ним обложки нарисую

[Сусуватари]

Leka-splushka, шикарные жутики!
Не сказать. чтоб замена ГФ но здорово

[Leka-splushka]

Сусуватари, ГФ ничто не заменит.
Рисую обезьян по временам Мародеров, вспоминаю прошлый год. Плачу

[Сусуватари]

Leka-splushka, почему - плачешь?

[aavdee]

[Leka-splushka]

Сусуватари, плачу, потому что Финишам пришел финиш

aavdee,

[Leka-splushka]

История вторая:
Безобидный зельевар XII века. Исторический анекдот

[Leka-splushka]

— Гарри, я пока с Локхартом сидел, пока тот завал… Гарри, ну пойдем сходим туда еще раз?! Ну что ты, как я не знаю кто?! Гарри, ну давай… Набегут туда всякие министерские, типа Малфоя! Мы должны быть уверены, что никакие скользкие тайны типы, навроде папаши Драко, себе не прикарманят!
— Хорошо. Ты прав. Мы должны быть уверены, что там не осталось ничего, что снова будет угрожать школе. Идем, Рон.

Поттер шипел „Откройся“, Уизли старательно запоминал пароль. Комната оказалась не пуста.

— Тут колбы! Целый ряд колб! Рон, как ты думаешь, что это может быть?
— Не знаю… Похоже на колбочки в кабинете директора. Я слышал… только ты не смейся! Я слышал от Фреда, что в таких хранят память.
— От Фреда? — скептически переспросил Гарри. Рон покраснел и пожал плечами. — Смотри, Рон! Тут написано: „Поттерер“. Это же… это же почти „Поттер“!
— Не трогай! Мало ли что там? Вдруг оно проклято?
— Ты же сказал „память“.
— От Слизерина ничего хорошего ждать не надо! Давай разобьем?*
— Разобьем? Зачем?
— Чтобы Малфоям не досталось!
— Может, перепрячем?
— Найдут, — безапелляционно постановил Рон, и Гарри был вынужден признать: действительно, найдут и отправят в особняк Малфоев.
И колбочки были разбиты. Все, кроме той, единственной. Гарри и сам не знал, почему тайком сунул ее в карман. С другой стороны, ведь правда же похоже на его фамилию!

Несколько лет спустя, на День всех Святых, когда духи предков приходят к живым, чтобы поддержать или воззвать к справедливости, Гарри решился попросить у Выручай Комнаты думосбор. Чернильное пятно закрутилось спиралью. Гарри набрал в грудь воздуха и с головой ушел в воспоминания. В отличие от магглов — вовсе не в переносном смысле.

***

— Сэр Ричард, дозорный усмотрел впереди дымы! Там, несомненно, деревенька, сэр!
— Отлично, Мартин! Кони устали, устроим там привал. Чья деревенька? Что-то я о ней ни от кого не слышал. Даже странно. С кем придется встретиться на ристалище, если барон попадется жадный и обидится за испорченных девок?
— Если это сэр Томас, полагаю, кого испортить мы не найдем. Достопочтенный барон не обходит вниманием даже самую тощую и уродливую из своих селяночек.

Мужчины грянули смехом и до самой деревеньки упражнялись в остроумии и хорошей памяти, вспоминая окрестных баронов, которым могло принадлежать поселение. И чем оные бароны занимаются с селянками. А иногда и с селянами.

Наконец, ветви деревьев расступились, и усталые воины сощурились от бликов, которые пригоршнями бросало в глаза огромное озеро, раскинувшееся посреди зеленой плодородной долины. На берегу озера стояла и деревенька.

— Недоброе место, — пробурчал Квентин Гриффиндор из ирландского клана наемников. — Сэр Ричард, может, заночуем у соседнего барона? Негоже вашей милости ночевать тут.
— Какого барона, приятель? Да в этих местах я вообще не ждал увидеть живой души! Тут окрест никого. Считай, повезло нам. Зерна приберем, с девками побалуемся, отоспимся на перинах.
— Неспокойно мне. Может, маг какой в округе? Мало ли черных чародеев?!
— Так на то у меня вы и наняты, чтобы, если что, охранить мою милость. Хей-Хо! Вперед! — и кони понеслись во весь опор, унося своих всадников к долгожданному отдыху. Наемники и оруженосцы покорно побежали следом.
Лишь на миг Квентин замер: показалось, что из леса за ними наблюдает чей-то недобрый взгляд. Ирландец резко обернулся. Никого. Только ветви терновника тихо качались на ветру.

Деревня притихла. Сервы не спешили выбегать из домов и приветствовать рыцарей. Но те не особо смущались. Не хотят отдавать по-хорошему? Значит позволяют взять все, что захочется по-плохому. Так даже веселее. Из крайнего дома вышел старичок, одетый в невообразимую робу, заляпанную странными пятнами.

— Какая честь для нашей деревни! Какая честь! Господам угодно зерна для лошадок? Подковать-то мы не можем, вот беда! Кузнец, того. О прошлом лете! Совсем некому лошадок подковать!
— Господам угодно расположиться в твоей деревне! Где все бездельники? Почему не встречают, как положено? — нахмурился Мартин.
— Дак, в полях все, господин! — согнулся в поклоне старик.
— И старичьё с детворой в полях? — Квентин никак не мог понять, что не так с этой деревенькой и с этим старичком. Но нервная дрожь пробирала даже на солнцепеке.
— Деревенька маленькая, господин. Живем своим трудом. Все заняты работой, — раболепно закивал дед, и Квентину пришлось отвести взгляд. Должно быть он, как и все, просто устал с дороги. Вот и кажется непойми что.

Мартин еще о чем-то спрашивал старика, а Гриффиндор уже занялся делом. Сервы не в счет, магии не чувствуется, а когда дойдет пора проверять кушанья на зелья, его люди будут сыты и бдительны… Между домами промелькнула неясная тень.
Но когда воин выхватил палочку и добежал до поленницы, никого за домами не было. Даже следов не осталось — только лошадиные, кхм, "яблоки". Хм. Свежие… Квентин оглянулся, но его люди уже рассредоточились по деревеньке и нельзя было сказать: лошадь ли сервов или дозорный обошел дома кругом, выискивая подозрительное.

Коней расседлали, выходили, повели на водопой. Пошел с конюшими и Квентин, нервно сжимая в руке волшебную палочку.
Озеро тоже было неправильным. Оно… смотрело.
Гриффиндор готов был поклясться: из озера на пришлых был устремлен недобрый взгляд.

— Бран, что там за слухи? Пропадал кто из наших в этих краях?
— Где наши не пропадали? Наемником жить — незнамо где живот сложить, — хмыкнул весельчак, который даже о собственной смерти говорил с прибаутками.
— Вот прямо тут?
— А пикси его знает! Да нам ли бояться? Нас вона сколько, все оружные. Ты — вообще маг. А их не видно никого.
— В том и беда. — Квентин осуждающе уставился на озеро. Водная гладь морщилась и кривилась, искажая отражения. Вот гибкая тень промелькнула совсем рядом с поверхностью. Кони испуганно заржали и прянули от воды.

Над головой что-то пролетело, а в деревне громыхнуло и раздались крики. Квентин выхватил волшебную палочку.
Кони бешено косили глазом и волоком тянули людей из воды. Вдруг Бран, крепкой рукой удерживающий скакуна от паники, опасной для тех, кто идет впереди, захлебнулся криком и исчез под водой, утянутый туда неведомой силой. Конь, опрокинутый набок, бешенно молотил копытами. Киф ахнул: из его бедра торчал гарпун. Брошенный ИЗ озера.
Над водой поднимались щупальца, с непрерывно сокращающимися, содрогающимися присосками.
От леса скакали чудовищные монстры. Химеры. Полулюди, полукони. В руках монстры держали английские длинные луки из превосходного тиса. И наконечники были кованые.

— Есть в этой чертовой деревне кузнец! — сквозь зубы буркнул Квентин, растягивая над теми, кто успел выбраться из озера щит. Непонятно отчего, но эта мысль принесла успокоение.

По воде шли алые волны, собираясь у берега в неряшливую бурую пену. Крики в деревне стихали.

— Квентин, может, в лес? Три коня спасли…
— А ну, в строй! Наш наниматель ждет, когда мы отработаем свои сраные деньги! Вперед! Коней по бокам и сзади! Пригнуться! Вперед!!!

Бранью и тычками ирландец погнал людей.
Площадь перед домом старика была залита кровью. Разглядеть — упокоился ли там и мерзкий лжец не представлялось возможным: в той кровавой каше не было желающих ковыряться.
— Доспехов сэра Ричарда точно не видать, — успокоил себя Квентин, решая, куда отправиться на поиски.

На улицу из домов выбирались уродцы самого разного толка: с волчьими головами, с клешнями вместо рук, с мушиными фасеточными глазами… Разглядывать уродцев не было времени. Решили прорываться к амбару: там еще слышался неясный гул.

Мечи скрежетали о хитин, сукровица плескала в глаза, и Гриффиндору было жутко думать, что изменения сервов могут быть столь же заразны, что и ликантропия. Хрипы, крики, проклятия разрывали воздух, наполненный отчаянием. Сервам было что терять: если хоть кто-то из отряда выберется…

Могучий удар отшвырнул Гриффиндора к стене. Селяне приняли его за мертвеца, но мужчина лишь потерял сознание. Когда он очнулся, шум битвы доносился с соседней улочки.
Послышался тихий смешок. Маленькая девочка в одной рубашке, изрядно заляпанной кровью, вертела в пальчиках волшебную палочку Квентина. Палочка шипела и плевалась искрами, не желая признавать себя взятой с бою.

— Привет, кроха, — одними губами прошептал ирландец. Девочка шмыгнула странно подвижным носом. И снова хихикнула. Взгляд у нее был недобрый. И недетский.

— Раз, два… Линфред добрый доктор.
Три, четыре… не ходи около.
Пять, шесть… его микстуры не надо есть.
Семь, восемь… тебя он не спросит…

— Знаешь счет? — ученая баба! До каких еще извращений дошли в этом дряном месте?!

Девочка опять хихикнула. И пока Квентин собирался с силами, чтобы встать на ноги, заговорила:
— Линфред Копуша варит зелья, Линфред Копуша лечит магглов. И записывает побочные эффекты. У Энни была простуда. У Энни теперь много интересных эффектов. Энни голодна. — Чуткий нос, только похожий на человеческий, снова задергался, нюхая воздух. Энни сглотнула и хихикнула снова. Из-под губ принялись расти тонкие иглы. Квентин почувствовал шевеление волос на собственной голове. Вампир. Днем. С его волшебной палочкой.

[Leka-splushka]

— Р-р-ра-А-А-А! — упал с крыши сэр Ричард, вгоняя острый кол в монстра. Кол вошел у ключицы и с хлюпаньем вышел из детского тельца у поясницы, прочно втыкаясь в землю.

— Байки это, досточтимый сэр Слизерин, — проворчал Квентин, к которому после героического спасения шебутным норманом его неповторимой жизни вернулась вся возможная почтительность к нанимателю.
— Зато стоит и не рыпается. Упокаивай тварь и скорей к ребятам. Они там у амбара оборону держат. Меня тем дряным взрывом аж на крышу закинуло, хорошо хоть доспех твой папаня заговаривал! Иначе уж учился бы на арфе играть. Выживем, тебя бароном сделаю. Аккурат эти земли выпрошу у Джо… на. — Стрела зависла в воздухе, трепеща опереньем. Квентин снова взмахнул палочкой и пославший ее полу-конь вспыхнул вместе со своим гигантским луком ужасающим факелом. — А если у тебя девочка родится, я ее за своего Салазара выдам.
— А мальчик? — сквозь зубы выдавил Гриффиндор, снова теряя всякую почтительность — не до того в бою.
— А мальчиков подружим! Но так и знай, своему сыну, ежели у него сродство к колдовству прорежется, я зелья отцовской волей запрещу изучать.
— По опыту отца своего знаю: чем сильнее запрет…
— То другое! Меня сын слушаться будет!

[Leka-splushka]

***

Гарри долгим взглядом проследил за израненным отрядом, который по пятам преследовали монстры.
Прошелся следом за злокозненным старикашкой, но до конца сборы доглядеть не успел — воспоминание закончилось.

Верить не хотелось.
Прав был Рон, нечего было ждать добра от Слизерина!

Но воспоминание царапало коготками, скреблось в памяти, подмигивало бликами Хоглейка.

Аврор Поттер открыл папку в архиве Министерства. Допуск подписывал лично Кингсли.

«Основатель рода Поттер — Линфред „Копуша“ Стинчкомбский — лекарь и изобретатель. Женат, семеро сыновей».

Аврор прикрыл глаза, но строки словно отпечатались на сетчатке. „Лечил маглов зельями собственной разработки“, "Простаки не догадывались о магической составляющей"… чертова профдеформация, не позволяющая закрыть глаза на правду, и знания начальной магловской школы! Кто ему мешал учиться как Дадли?! Сейчас и не знал бы, что маглы в те века видели магическую составляющую в кованом гвозде и отваре ромашки.
"Его сложившаяся репутация благонамеренного чудака сослужила Линфреду хорошую службу — за закрытыми дверями он мог без опасений продолжать ряд экспериментов, которые легли в основу процветания семьи Поттер"…

А неверно сваренные зелья, как наглядно показал Невилл, помогают обрастать щупальцами, покрываться язвами, отращивать хвост и жабры.

Проклятье!

Инсендио!

И пусть Джеймс Сириус никогда не узнает, что Квентин Гриффиндор и Ричард Слизерин смогли пробиться через лес и рассказали миру правду. Не помог Линфреду ни переезд в Годрикову лощину, ни смена фамилии — род Поттеров, хоть и берет начало от времен Основателей — в отличие от тех же Блэков — никогда, до самых времен Мальчика-Который-Выжил, так и не был принят в свете.
Этот скелет Гарри собирался навечно запечатать в самом заброшенном шкафу своей памяти.
И да поможет ему Мерлин.

[VintaBale]

Ух ты, как здорово! Спасибо за крутые страшилки, особенно за первую)

[Leka-splushka]

VintaBale, рада, что понравилось. Будут еще две. Но первая мне самой нравится больше всего )))

[Leka-splushka]

история третья
Продается дом. Проблемы прилагаются
Это был старый дом. Он умирал, как умирают многие дряхлые люди: цеплялся за свое существование покореженной черепицей, скрипел половицами, сажал занозы в ладони гостям, неосторожно облокотившимся на перила — уж если не остаться жить, так хоть оставить по себе память…
На него долго не находилось покупателей, а наследники не желали в нем жить: кажется, прежняя владелица умерла дурной смертью.
Ну да не в моем положении привередничать. Повезло. Прямо сказать, повезло и с ценой, и с расположением, и с планировкой. Поселюсь, подлатаю. Вода студеная, вода вареная. Ха, а на молоко — сиречь, глобальную перестройку, от которой домик может сложиться — все равно пока нет ни сил, ни средств. И так ближайшее время максимальная скромность и минимальное общение с привычной компанией. Эти обжоры ко мне только за пирогами с патокой таскаются, как иногда кажется.

Ну, не будем о плохом.
Будем о хорошем. Где там вода студеная? Буду белить потолки и отмывать окна. Хорошо быть русской в Англии. Там, где среднестатистический их обыватель с ужасом прикидывает, сколько заплатит профильному специалисту, я могу повязать косыночку и справиться сама. Потолки побелю, рамы выкраш… Я дернулась. На миг боковым зрением вроде бы увидела, как в оконном стекле промелькнуло что-то темное рядом с моим отражением. Ладно, посмотрим, что можно сделать на кухне, чтобы уже сегодня остаться тут ночевать. А это, наверное, голубь пролетел. Их в Англии удивительно много.

Продолжая бормотать, я поспешила отвернуться от окна. Прекрасно понимаю тех, кто предпочел присмотреть себе другой дом — подороже. Как ни храбрилась, как ни убеждала себя, что такое удачное сочетание цена-качество встречается раз в сто лет, стоять тут в одиночестве было жутковато. Я словно бы чувствовала чье-то недоброе внимание, нервничала, дергалась. А когда я психую, становлюсь неимоверно болтливой. Причем иногда перехожу на дичайшую смесь языков, эпох и стилей общения. С другой стороны, лучше говорить сама с собой, истерить и читать наизусть Вордсворта, чем остаться хоть на минуту наедине с молчанием этого дома.

Кухня располагалась в подвальном помещении. Для прежней хозяйки явно готовили слуги. Пафос-пафос. Столы и плита поражали размерами. А вот холодильника никакого не было. Был старомодный подпол-ледник. Без света. Не полезу туда. Неуютно как-то.
Или… надо же проверить, не завалился ли туда чей-нибудь труп?
Что? Я не предупреждала? Юморок у меня черн…

Не успела я спуститься до половины лестницы, как услышала тихий, отчаянный и безнадежный плач.
Фак!
Здесь НИКОГО не может быть.

Из стылой темноты донесся судорожный всхлип. Я, осененная запоздалой идеей, достала мобильник и включила встроенный фонарик. Заискрился лед, высветились контуры дистрофичного детского тельца, дрожащего от холода и страха в дальнем углу ледника.
Да что здесь, черт побери, происходит?! Я ударилась головой о низкий потолок и дальше пробиралась вприсядку. Пыхтя, добралась до ребенка и медленно, боясь напугать, протянула руку. Дыхание изо рта вырывалось клубами пара, сердце колотилось, как бешеное.
— Ха-а-аш-ш-ш, — резким рывком развернулось ко мне то, что я приняла за ребенка. Ужасное, неживое, нечеловеческое, осыпавшееся прахом на лед.

Всхлип послышался сбоку. Потом — за спиной. Крышка ледника с грохотом захлопнулась, а фонарик мигнул. Заперли!
Вне себя от паники я вертелась на месте, подвывая от ужаса. Свет фонарика, подчиняясь дрожанию рук, отплясывал на стенах джигу. В глазах было темно. Если бы в какой-то миг в луч попала Годзилла, я бы все равно не разобрала, что это такое и с какой оно стороны от меня.
Не получалось только визжать. От ужаса я совершенно онемела.

— Х. Хр. Х-х-ха-а-аш-ш-ш, — послышалось из угла. Там показалось что-то белое, жемчужно светящееся, я кинулась к лестнице и принялась ударяться о тяжеленную крышку ледника, разбивая в кровь руки и голову. Еще, еще! Как ни странно, на третьей попытке крышка вылетела, следом за ней вылетела я, выбежала из кухни и захлопнула дверь. Меня колотило крупной дрожью от холода и испуга. Что это было? ЧТО ЭТО БЫЛО, черт вас побери?!

Отойти от двери я боялась. Но еще страшнее было и дальше оставаться в этом доме. Только набралась решимости отшагнуть на два шага и придвинуть ко входу на кухню тяжелый комод, как ручка начала медленно поворачиваться.

Нет!
Я метнулась к входной двери. Заперто.

Бросила стул в окно — тот спружинил и отскочил, а я увидела наконец-то отражение в грязном стекле: залитый чем-то темным и липким потолок и стены, и старуха в белой ночнушке, в паре шагов от меня. Я резко обернулась.

Х-х-ха-а-аш-ш-ш!

Мелькнуло что-то яркое, дохнуло холодом и все закончилось. Я почувствовала, что осталась в комнате одна.
Медленно, словно по тонкому льду, прокралась к входной двери. Заперто. Ручка не двинулась с места. Дернула, ударилась о дверь всем телом. Голос наконец прорезался, и я зашлась в крике, перемежая его причитаниями и мольбами. Бесполезно. Внезапно что-то лязгнуло на чердаке. Металлический стук перекрыл мои вопли. Да что же это? Кто это? Кто там, на чердаке?
Звук был непохож на ужасное «х-х-ха-а-аш-ш-ш». Что если?.. Что если там кто-то, как я, попавший в ловушку ужасного дома?

— Эй! Я здесь! Слышите? Вы можете позвать на помощь? Покричите на улицу! Вдруг вас услышат? Эй!

Голову к потолку я задрала совершенно напрасно. В углу, как гигантский паук, неестественно вывернув руки и ноги в суставах, сидела и рассматривала меня все та же старуха. Распущенные космы загораживали тусклые, неживые бельма, в уголках рта пузырилась пена. Я сделала нерешительный шаг по лестнице наверх. Старуха шевельнулась, переползая на стену.

Первая ступенька.

Я пятилась спиной вперед, оступаясь и стуча зубами.

Старуха протянула ко мне руки и что-то прохрипела.

Вторая ступенька.

Старуха вновь переползла на потолок и, неожиданно ловко перебирая руками-ногами, оказалась почти надо мной.

Забыв все на свете, я развернулась и понеслась к чердаку на всей доступной мне скорости, безостановочно визжа. С потолка сыпалась штукатурка. Я вела себя, как самая распоследняя дура из самого тупого ужастика.
Не разбирая дороги и не тормозя, влетела на чердак. Мне навстречу с пола поднялся верзила, бросая на пол обломок трубы и протягивая длинные руки. Нечеловечески длинные руки.

***


— Что тут у нас, Майкл?
— Магла. Говорил тебе вчера — давай заедем к старой Хепзибе, выгоним упыря. И что в итоге?
— Да кто ж знал-то? Этот упырь сюда четвертый раз возвращается! Перед каждой продажей мотаемся, как проклятые. Все равно дом не купят, надо ж бедолаге где-то жить. Мож, повезет, маг на эту лачужку позарится…
— Чего его жалеть, урода? Теперь пиши объяснительную за свихнутую магглу. Дом еще закрывается на все замки, как стемнеет. Кто за это отвечает?
— Дак, старуха Смит тут почитай музей развела. Говорят, чуть не вещички Основателей в коллекции! Конечно, двери запирались и на окнах защита.
— Ладно, грузи ее. Есть у меня приятель из обливейтеров. Но в пабе проставляться сам будешь. Я говорил — вчера надо было упыря выгнать! И это, залечи уже ей укус на шее.

[VintaBale]

Ааааа! Реально жуть
Так, про упыря понятно, а кто старухой был? Оо

[Leka-splushka]

VintaBale, а старухой была Хепзиба
не то предупредить хотела, не то сожрать.
А может - заселиться, как Том в Квиррела